Ни одна капля дождя не упала в районе аварии

На протяжении почти восьми веков Чернобыль был просто небольшим украинским городком. Но с 1986 г. это слово стало ассоциироваться с самой страшной техногенной катастрофой за всю историю человечества. В субботу 26 апреля 1986 г. в 01 ч 22 мин на 4-м энергоблоке Чернобыльской АЭС произошел взрыв, который полностью разрушил реактор. В результате аварии произошел выброс в окружающую среду радиоактивных веществ, в том числе изотопов урана, плутония, йода-131, цезия-134, цезия-137, стронция-90. Работники гражданской авиации СССР близко к сердцу приняли случившееся на Чернобыльской АЭС. Специалисты отрасли, в том числе, Государственного научно-исследовательского института гражданской авиации (ГосНИИ ГА), активно включились в работу по ликвидации последствий аварий. 8 мая Летно-испытательный комплекс – ЛИК (в настоящее время: Летно-испытательный центр – ЛИЦ) ГосНИИ ГА получил указание о выделении самолетов и формировании экипажей для работы в зоне аварии на Чернобыльской АЭС. Уже 9 мая был сформирован первый экипаж, а на следующий день в аэропорт Борисполь вылетел специально оборудованный самолет-лаборатория Ил-18 ГосНИИ ГА. Еще один такой же Ил-18 и два самолета-лаборатории Ан-12 вылетели в Борисполь 11 мая. Нашим летчикам предстояла нелегкая служба: не дать майским грозам прорваться в район Чернобыльской АЭС и выпасть осадкам на зараженной территории в радиусе 30 км. Ведь если с дождем радиация попала бы в реку Припять, а затем – в Днепр, то масштабы катастрофы и количество жертв выросли бы в геометрической прогрессии! Только 12 мая самолет Ил-18 провел в воздухе более одиннадцати часов, разрушая облака и не давая им разразиться дождем. Хотел бы отметить, что при «разрушении» кучево-дождевых и грозовых облаков использовались специальные химические реагенты, которые на дальних подступах к району аварии, в основном, в западных районах Украины и Белоруссии распылялись самолетами ГосНИИ ГА на высотах 3-6 км. Тем самым, осадки выпадали на безопасном расстоянии от места аварии. Летчики-испытатели ГосНИИ ГА, единственные в стране, имели опыт выполнения таких работ, в том числе, в интересах агропромышленного комплекса. Евгений Панкевич, заместитель начальника ЛИЦ ГосНИИ ГА, летчик-испытатель 1 класса, участник ликвидации последствий аварии на ЧАЭС вспоминает: «Когда мы прилетели в Борисполь, стояла чудесная весенняя погода. Зацветали каштаны, расцвела сирень. Но все понимали, что эта красота скрывала страшную опасность – радиацию. Ходили по асфальту, тщательно перешагивая лужи с водой – в них скапливалось больше радиоактивной пыли. По земле старались вовсе не ходить. Каждый раз, возвращаясь с улицы, немедленно шли в душ – смыть с себя всю пыль. Стирали носки, мыли подошвы ботинок. Тщательно вытряхивали верхнюю одежду, которую нельзя постирать. Когда получили, наконец, современные дозиметры, выяснилось, что многие вещи из гостиничной обстановки «светились». Людей, эвакуированных из Чернобыля, селили в гостиницу перед отлетом, а потом без проведения дезактивации – наши экипажи. Мы сразу выбросили все коврики и мягкие кресла из номеров, в которых скопилось много радиоактивной пыли. Достаточно неприятно было отдыхать в гостинице под потрескивание прибора замера уровня радиации. При полетах уровень радиации был не очень большой, так как мы работали на средних высотах, чтобы воздействовать на зарождающиеся кучево-дождевые облака. Распределение радиации в атмосфере постоянно менялось. Самый высокий уровень радиации был над территорией Белоруссии». Ежедневно летчики получали от синоптиков всю необходимую и, главное, точную информацию: направление ветра, количество облаков. На ее основе анализировали ситуацию и составляли план полетов в зоне бедствия, а на следующий день снова поднимались в воздух. Работа должна была продолжаться до тех пор, пока берега не укрепятся земляным валом, исключающим попадание осадков в реки. Так продолжалось почти год. Но ни одна капля дождя не упала в районе аварии! За это время около 80 летчиков, работавших в то время в ЛИКе, приняли участие в полетах. О том времени рассказывает Евгений Пушков, заместитель начальника ЛИЦ ГосНИИ ГА, Заслуженный штурман-испытатель РФ, участник ликвидации последствий аварии на ЧАЭС: «Вспоминаю утро 11 мая 1986 г.: по теленовостям идет информация об аварии на ЧАЭС, звонок по телефону, через соседей передают – срочный вылет на Ан-12 («Циклон») в Киев в командировку. Домашние, провожая, уже, наверное, догадывались о причине вылета, до сих пор помню лицо жены. На стоянке нас ждал уже заправленный и загруженный самолет с заряженными ракетницами на рампе. У нашего диспетчера в АДП уточняем маршрут выхода на привод Чернобыля и частоту связи с руководителем полетов для разрушения кучево-дождевой и грозовой облачности на границах Чернобыльской зоны. Для нас обстановка стала ясной, когда снизились над Чернобылем для пересадки операторов (бомберов) в негерметичную грузовую кабину. По радиосвязи связи между нижним сектором управления и вертушками слышны были фразы «еще два больших нужно, свинец, сурьма, сбросы …» – это глушили реактор. Поднялись выше, установили связь с нашим бортом Ил-18, прибывшим накануне, и в паре продолжили хорошо знакомую нам работу по подавлению облачности в районе ЧАЭС. После посадки в Борисполе зарулили на военный сектор для дезактивации самолета. Наши личные примитивные дозиметры с одной риской, показывающей накопление летальной дозы, так ничего серьезного и не показали. Дополнительную одежду (комбинезоны и кирзовые сапоги) мы вместе с современными дозиметрами получили уже позже. В Борисполе мы дежурили несколько месяцев. После ряда «боевых вылетов» (моих было 28) уходили на перезарядку на базу в Шереметьево, иногда меняли экипаж и самолеты. Результатом нашей работы стало то, что до «обваловки» водосбора реки Припять и после, интенсивных осадков в зоне Чернобыля не было допущено. Дополнительное зондирование на самолете-лаборатории Ил-18 «Циклон» над днепровскими водохранилищами избыточного количества радиации в данном районе не подтвердили». По возвращении домой, когда все страшное осталось позади, летному составу выдали бессрочные удостоверения участников ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС, дающие право на льготы. Также Летно-испытательному комплексу было выделено 10 автомобилей марки «Жигули». После прибытия на базу в Шереметьево у летного состава практически была одна проблема – как списать летные комбинезоны, выдаваемые на три года, а теперь уже «звенящие» при замере радиации, и получить новые. Ведь у администрации не было законных оснований на предоставление новых комплектов. О книжках учета полученной дозы радиации мы уже и не заикались. Но в обязательном порядке весь летный состав прошел медицинское обследование, по результатам которого, к счастью, никого не отстранили от полетов. И только через некоторое время каждый из нас, кто работал в Чернобыле, получил удостоверение «Участник ликвидации последствий аварии на ЧАЭС».