Казимир Малевич: "Я развязал узлы мудрости и освободил сознание краски"
В истории мирового искусства нет, наверное, картины с более громкой славой, чем «Черный квадрат» Казимира Малевича (1879–1935), нет произведения, вызвавшего появление стольких новых стилей и течений. О «Черном квадрате» написаны сотни монографий и исследований, тысячи статей. Разве не удивительно, что нет другого произведения искусства, которое остается так возбуждающе актуальным уже более ста лет? Мы решили обратиться к первоисточнику и взять предельно краткое интервью у самого автора «Черного квадрата», у Казимира Малевича. Его ответы состоят только и исключительно из фраз, которые он написал сам в своих литературных произведениях. Ведь кто лучше самого автора сможет нам объяснить смысл «Черного квадрата»?
Мы помним, что футуристы отрицали великое реалистическое искусство, зародившееся, видимо, еще в Древней Греции, достигшее своей вершины в эпоху Возрождения и дошедшее до вашего времени в стилях импрессионизма, экспрессионизма и многих других, но всегда объединенных наличием сюжета. Разве может быть произведение живописи без сюжета?
Если в прошедших тысячелетиях художник стремился как можно ближе подойти к изображению вещи, к передаче ее сути и смысла, то в нашей эре кубизма художник уничтожил вещи с их смыслом, сущностью и назначением. Передача реальных вещей на холсте есть искусство умелого воспроизведения, и только. Между искусством творить и искусством повторить — большая разница.
Творить — значит жить, вечно создавать новое и новое.
Сколько бы мы ни распределяли мебель по комнатам, мы не увеличим и не создадим их новой формы. Сколько бы ни писал художник лунных пейзажей или пасущихся коров и закатиков, будут все те же коровки и те же закатики. Только в гораздо худшем виде.
Природа есть живая картина, и ею можно любоваться. Мы живое сердце природы. Мы самая ценная конструкция этой гигантской живой картины. Мы ее живой мозг, который увеличивает ее жизнь. Повторить ее есть воровство, и повторяющий ее есть ворующий — ничтожество, которое не может дать, а любит взять и выдать за свое. На художнике лежит обет быть свободным творцом, но не свободным грабителем. Художнику дан дар для того, чтобы дать в жизнь свою долю творчества и увеличить бег гибкой жизни. Только в абсолютном творчестве он обретет право свое. А это возможно тогда, когда мы лишим все наши мысли мещанской мысли — сюжета — и приучим сознание видеть в природе все не как реальные вещи и формы, а как материал, из массы которого надо делать формы, ничего не имеющие общего с натурой.
Тогда исчезнет привычка видеть в картинах Мадонн и Венер с заигрывающим, ожиревшим амуром.
Художник должен творить «формы, ничего не имеющие общего с натурой»? С природой? Что же тогда мы увидим на картине? Если нет сюжета, то нет и смысла. Бессмысленная мазня получится. Как рисует маленький ребенок или обезьяна, которой дали в лапы кисть.
Самоценное в живописном творчестве есть цвет и фактура — это живописная сущность, но эта сущность всегда убивалась сюжетом.
Будучи живописцем, я должен сказать, почему в картинах лица людей расписывались зеленым и красным. Живопись — краска, цвет, — она заложена внутри нашего организма. Ее вспышки бывают велики и требовательны. Моя нервная система окрашена ими. Мозг мой горит от их цвета. Картина Репина «Иоанн Грозный» может быть лишена краски и даст нам одинаковые впечатления ужаса, как и в красках.
Сюжет всегда убьет краску, и мы ее не заметим. Тогда как расписанные лица в зеленую и красную краски убивают до некоторой степени сюжет, и краска заметна больше. А краска есть то, чем живет живописец: значит, она есть
главное.
Вы считаете, что главное в живописи — краска, цвет? Сюжет убивает цвет, то есть живописность картины. Но окружающий нас мир — это всегда какой-то сюжет. Живой, динамичный пейзаж или натюрморт, человек или звездное небо над нами — все имеет свой смысл. И мы испытываем восторг, глядя на великие произведения живописи, которые заставляют нас по-новому взглянуть на мир.
И вот я пришел к чисто красочным формам. И супрематизм есть чисто живописное искусство красок, самостоятельность которого не может быть сведена к одной.
Бег лошади можно передать однотонным карандашом.
Но передать движение красных, зеленых, синих масс карандашом нельзя.
Живописцы должны бросить сюжет и вещи, если хотят быть чистыми живописцами.
Усилие художественных авторитетов направить искусство по пути здравого смысла дало нуль творчества.
И у самых сильных субъектов реальная форма — уродство. Уродство было доведено у более сильных до исчезающего момента, но не выходило за рамки нуля.
Но я преобразился в нуле форм и вышел за нуль к творчеству, то есть к супрематизму, к новому живописному реализму — беспредметному творчеству.
Вы «вышли за нуль»? Мы помним, что понятие «нуль форм» (nihil, ничто) стало в ваше время одним из эталонов эстетики русского футуризма, так как футуристическая идеология декларировала сведение к нулю предшествующей культуры. Вы создали картину, на которой изображен нуль, ничто? Из хрестоматии для школ рисования мы знаем, что при создании реалистической картины достаточно грамотного воплощения трех принципов: Формы, рождающей композицию и сюжет, Перспективы и Светотени, создающей объемность формы. Тогда и появляется реалистический рисунок, то есть рисунок, который позволяет зрителю понять, что конкретно изобразил художник. Наконец, цвет, который, как живая вода, оживляет картину.
«Черный квадрат» — это нуль перспективы, нуль светотени, нуль цвета (черный не цвет, а его отсутствие)! Однако почему форма остается, и это квадрат?
Повторить ее (природу) есть воровство, и повторяющий ее есть ворующий.
То есть в природе есть форма круга: луна, солнце, есть форма треугольника: например, идеальная гора, а формы квадрата природа не создала. Вы нашли изображение абсолютного нуля, черной дыры, а может быть, и самой смерти в форме черного квадрата?
Квадрат — не подсознательная форма. Это творчество интуитивного разума. Лицо нового искусства! Квадрат — живой, царственный младенец.
Первый шаг чистого творчества в искусстве. До него были наивные уродства и копии натуры.
Я говорю всем: бросьте любовь, бросьте эстетизм, бросьте чемоданы мудрости, ибо в новой культуре ваша мудрость смешна и ничтожна.
Я развязал узлы мудрости и освободил сознание краски.
Снимайте же скорее с себя огрубевшую кожу столетий, чтобы вам легче было догнать нас. Я преодолел невозможное и пропасти сделал своим дыханием.
Мы, супрематисты, бросаем вам дорогу.
Спешите! Ибо завтра не узнаете нас.
Подведем кратко итоги. Казимир Малевич впервые в истории мировой живописи создал абстрактную, то есть беспредметную картину, изображающую «нуль» как абсолют. Черный квадрат как нуль света. Антисолнце как победа над солнцем.
На первой выставке супрематических работ, на самом видном месте, в так называемом красном углу, где в русских домах обычно вешают иконы, висел «Черный квадрат». Александр Бенуа написал в газете «Речь» от 9 января 1916 года: «Несомненно, это и есть та икона, которую господа футуристы предлагают взамен Мадонн и бесстыжих Венер».
Работник отдела экспертизы Третьяковской галереи Елена Любавская сделала тщательный химический анализ черной краски, которой Малевич написал свой квадрат. «Первый — это черный органический пигмент, но не сажа, а жженая кость, второй — это черный железосодержащий пигмент типа черной охры, и, что самое интересное, там есть арсенид меди — это очень темный пигмент, но темно-зеленый. Есть в этом составе и мел». Картина Малевича «Черный квадрат» — результат тщательного и долгого эксперимента, а не творческой спонтанности.
«Такую смесь он не мог купить в магазине. Надо было взять эти пигменты в той или иной пропорции, поэкспериментировать, добиться нужного эффекта, который мы видим на картине: глубокое, матовое, без блеска изображение. Очевидно, он добивался эффекта провала, поглощающего свет. Сказать точно, что у него было в голове, сейчас невозможно. Но то, что это выполнено технологически сложно и продуманно, — бесспорно», — считает Любавская.
Тем, кто говорит, что «Черный квадрат» уже был нарисован сотни лет назад как «Битва негров в туннеле» и прочее, мы напомним, что в картине Малевича декларируется нуль сюжета.
Тем, кто пытается обвинить Малевича в отсутствии мастерства, мы посоветуем посмотреть ретроспективу его работ и еще раз напомним, что «Черный квадрат» есть результат тщательного и долгого эксперимента, проведенного блестящим эрудитом, высоким интеллектуалом, гениальным художником и талантливым человеком.
Да, повторить может, наверное, каждый, но, увы, поздно. Каждый может сегодня доплыть до Америки, но Колумбом при этом не станет. Слава достается только первопроходцам и первооткрывателям. Только два примера из многих, как развивалась идея «Квадрата Малевича» в мировом изобразительном искусстве.
Барнетт Ньюман (1905–1970) пошел дальше, воплощая эту идею: он заполнил «Квадратом» все пространство картины, уничтожив тем самым и форму.
Марк Ротко (1903–1970) на своих картинах изображал Его Величество «Цвет (Краску)», пульсирующий и вибрирующий в неясных псевдоформах.
В завершение напомним, что за 400 лет до Малевича, в эпоху высокого Ренессанса, только зародившаяся гуманистическая философия ставила человека вровень с Богом. Конечно, и в средневековом христианстве подчеркивалось богоподобие человека, но только Возрождение, по существу, уравняло человека и Бога, подчеркнув, что они равны в творчестве, так как являются мастерами, «художниками», творцами окружающего мира. В какой-то мере человек даже отваживался состязаться в творчестве с Богом, ибо, по убеждению многих людей эпохи Возрождения, искусство художника выше природы.
Пико делла Мирандола (1463–1494) от имени Бога провозглашал: «Я создал тебя существом не небесным, но и не только земным, не смертным, но и не бессмертным, чтобы ты, чуждый стеснений, сам себе сделался творцом и сам выковал окончательно свой образ. Тебе дана возможность пасть до степени животного, но также и возможность подняться до степени существа богоподобного — исключительно благодаря твоей воле...»
Наделенный свободной волей человек способен достигнуть всего, к чему он стремится, и быть тем, кем захочет, ибо он обладает беспредельными творческими возможностями.
