Давид Ян: «Слишком много еще не сделано здесь, на Земле!»
Интервью: Андрей Калинин
Давид Ян, основатель группы компаний ABBYY, рассказал о потенциале искусственного интеллекта, количестве российских инженеров в Кремниевой долине и о людях, изменяющих мир.
Давид, вы очень много летаете. Как вы планируете свой график перемещения и как справляетесь с джетлэгами?
Некоторые поездки определяются буквально за несколько часов. Джетлэги — абсолютно не проблема. Не спишь сутки перед перелетом и все. А потом спишь в полете.
Вы настоящий человек мира, у вас проекты в разных странах… А какие позитивные возможности есть в России? Естественно, среда у нас не самая хорошая, а скорее агрессивная.
В России преимущества совершенно очевидные: здесь уровень образования все еще остается высоким. Поэтому — что абсолютно не миф! — российские инженеры котируются, в частности, в Кремниевой долине. Есть много мифов, но, когда приезжаешь в США, они развенчиваются. Высокий уровень российских инженеров — это не миф, это реальность! Действительно, так оно и есть, и американцы это знают и ценят! Скажем, в Google работает огромное количество российских ребят. Недавно встречался с Ильей Гельфенбейном, нашим соотечественником, он руководит большим подразделением в Google. Он в шутку жаловался: «Я не знаю, что делать. В нашем крыле все говорят по-русски. Получается как-то неловко, здесь все-таки 40% — американцы, а 60% — русскоговорящие. И вроде как быстрее решаются вопросы на совещаниях, но все равно часть людей не понимает. Я пытаюсь сделать так, чтобы в нашей части Google говорили по-английски!» У нас в ABBYY тоже так бывает: в некоторых наших офисах проще обучить русскому, чем другому языку, но все же, наверное, истина где-то посередине. С талантами и интеллектуальными способностями у наших инженеров все прекрасно, но не хватает именно знания английского как языка международного общения и иногда желания интегрироваться в другие культуры.
В каких странах вы чувствуете себя как дома?
Как дома я себя чувствую в России, Америке, в частности в Кремниевой долине, в Армении тоже. В Китае — нет, хотя у меня там и много родственников, я практически не знаю языка и мало там жил. Хотя в немалой степени воспитан на китайских сказках и китайской культуре. Она для меня тоже родная.
Значит, китайскую культуру вы понимаете лучше, чем среднестатистический россиянин. Насколько реально сотрудничество с Китаем? Наверное, если знать и принять изначально какие-то вещи, касающиеся менталитета, то возможно. Американцы же с ними прекрасно сотрудничают.
Смотря о какой части Китая идет речь. Если о Тайване, там люди гораздо более понятные в работе, хотя тоже есть своя специфика. Не знаю... Надо пробовать, открывать офисы, встречаться с ними, пить водку маотай (улыбается). Если вести бизнес, необходимо находиться в постоянном контакте с людьми из этой среды. Нюансы есть — это правда.
Что вы думаете об Индии?
У Индии огромный кластер IT: чтобы попасть в их IT-компании, дети чуть ли не с четырех лет готовятся. В данном аспекте они развиваются очень быстро. Как это повлияет на мировое сообщество, сложно сказать. Я не силен в геополитике и геоэкономике. Но, по крайней мере, в Кремниевой долине индийская диаспора является одной из двух крупнейших диаспор — где-то два миллиона. По численности с ней конкурирует лишь китайская.
Недавно вы посещали Армению, где проводили встречу по линии вашего фонда Ayb с талантливыми детьми. Чем вам запомнилась эта встреча? Современные талантливые дети чем-то отличаются от талантливых детей 10 лет назад?
Отличаются только тем, чем они занимаются. Мы лишь помогаем — учим их самостоятельно принимать решения, учим менеджменту. Мы готовим людей с активной жизненной позицией. Половина старшеклассников сказали, что хотят основать свои компании, и активно к этому готовятся. Ayb — это то, что действительно имеет для меня смысл. Изменить весь мир я не могу, но удастся что-то поменять хотя бы в одном месте — этого уже будет достаточно! Ayb — это целый учебный кластер: несколько школ и образовательный центр, который занимается, в частности, переподготовкой учителей из других школ. Мы создаем учебные классы, которые потом получают другие школы, куда допускаются преподаватели, прошедшие необходимую переподготовку. Стараемся, чтобы это повлияло на образование во всей стране. Если зарабатывание денег имеет смысл, то он заключается в том, чтобы вкладываться в наше будущее. Сейчас некоторые наши выпускники учатся в Berkeley, в MIT, создают собственные востребованные стартапы.
Давид, какой из увиденных вами в последнее время стартапов покорил вас сразу, на первых порах?
Cherry, стартап российских ребят из Кремниевой долины. Создает технологии искусственного интеллекта, которые позволяют в видеопотоке камеры понимать поведение людей и предупреждать, если случилась беда (падение, несчастный случай, нападение и прочее). Еще Everthng, придуманный в Англии. Выпускает маленькие метки, которые производители одежды, напитков и бытовых предметов могут вставлять в свою продукцию, и затем покупатели могут делать checkin своих вещей. Смысл в том, что человек покупает, например, куртку, открывает мобильное приложение и делает check-in себя в этой куртке. После чего фирма — производитель вещи, в которой он зачекинился, (например, GAP), награждает его рядом бонусов, подарков, зовет на мероприятия, условием прохода на которые будет как раз эта куртка на человеке, и так далее. Куки, пиксели, UTM-метки совершили революцию в цифровом маркетинге, но до последнего времени были технически невозможны в физическом мире.
Клиентоориентированный проект?
Это может выглядеть как система лояльности, но, на самом деле, абсолютно фантастическая вещь для производителей, для бизнеса! GAP никогда не знал своих покупателей, самим бизнесом являлись продавцы и реселлеры. Они никогда не контактировали напрямую со своими покупателями, и это была большая проблема. В цифровом маркетинге производители знают потребителя своего контента, а для классического бизнеса это было большой проблемой. О дальнейшей судьбе своего товара производители не знают. Everthng изменил это, дал возможность проследить, как физически перемещается товар, кто конкретно его использует, его лицо, пол, возраст, какие места этот человек посещает, что он еще покупает... Это дает колоссальные возможности для того, чтобы знать своего потребителя, предсказывать его желания, поведение. Данный стартап появился совсем недавно, но его бюджет уже перешел границу в миллиард долларов, потому что они действительно совершили революцию в области розничной торговли и нецифрового маркетинга. Когда мой друг, побывав у них на борде, рассказал мне об этом проекте, я был сильно впечатлен.
Помните свой первый приезд в Кремниевую долину?
Я помню первый раз, как я попал в США, это был Нью-Йорк в 1998 году, когда мы делали Cybiko — первые карманные коммуникационные компьютеры для молодых людей. Еще до появления Tinder и WhatsApp Cybiko позволял знакомиться и общаться на расстоянии. Тогда еще даже не было понятия «социальная сеть». Мы разработали Cybiko в России, производили на Тайване, продавали в США. Я помню, что приехал один, в Нью-Йорке у меня было огромное количество встреч, и я везде ходил пешком. Но я был уверен в том, что сейчас мы всех покорим, хотя было немало сложностей. Нас потом узнавали на улице, было много публикаций о Cybiko, общий их тираж превысил 650 миллионов экземпляров. Об этом писали New York Times, Time Magazine, вообще все издания и телеканалы рассказали про Cybiko. Потом, на второй год, они поняли, что этот продукт производится в России, и у них были репортажи о том, что «умами наших детей управляют русские». Такая была история.
Какие вызовы вы сейчас ставите себе самому? Цели?
ABBYY продолжает активно развиваться и расти, несмотря на то, что этому проекту уже 28 лет. У нас в штате порядка 1300 сотрудников, офисы в 13 странах. Мы занимаемся ИИ почти с самого основания фирмы в 1992 году, но тогда техника была слабая, и ещё не было возможности использовать искусственные нейронные сети. Решения в области ИИ относились к тому, что сейчас называется conventional AI. А сегодня мы активно используем технологии глубокого обучения и гибридные системы — интеграция того, что мы делали несколько лет назад с технологиями глубокого обучения. Появились новые рыночные потребности, связанные с персональными ассистентами, в частности, устройствами в офисе, технологиями, улучшающими коммуникации. ABBYY в основном работает на корпоративном рынке. Много, конечно, в связи с этим пришлось менять: несколько видоизменилась наша учебная программа на физтехе (МФТИ), внутри компании тоже произошли существенные изменения. Кроме того, в целях ускорения пути от идеи до коммерциализации структура компании также существенно изменилась. Сейчас все, что касается стартапов, design-thinking, agile development, т.н. коротких спринтов с конечной целью, — все это должно применяться не только в маленьких компаниях, но и в крупных с целью их сохранения и выживания. Так что важно, несмотря на проходящие годы, оставаться в текущем увы, остаются в истории.
Кого вы еще считаете одним из «ведущих умов» за несколько последних десятилетий?
Стива Джобса. Он изменил мир, и при всей противоречивости то, что он сделал, абсолютно беспрецедентно. На самом деле великих людей очень много, просто мир в значительной степени движется людьми, которые, как выразился недавно Олег Бойко, «прыгающие». А посмотрите, что делает Игорь Рыбаков? Он один делает для российской предпринимательской экосистемы больше, чем десятки государственных технопарков.
Вы затронули тему искусственного интеллекта. Джек Ма утверждает, что через тридцать лет человек будет работать не более четырех часов в день...
Все правильно, я тоже так считаю.
Вы не опасаетесь так называемого восстания машин?
Современные модели искусственных нейросетей сами учатся рождать себе подобных, причем улучшенные версии. Они выполняют определенные задачи, но основная из них — создать еще более совершенную архитектуру нейросети. И в ходе этой эволюции обязательно настанет момент, когда очередная созданная модель станет совершеннее, чем человек, как минимум, в каком-то аспекте. Дальше все очень просто: так называемая lost function — функция потери, которая является принципиально значимой вещью в искусственных нейронных сетях: она может быть вполне безобидной. К примеру, инженеры ставят безобидную задачу классификации — отделить изображений кошек от собак; но, в процессе эволюции и самосовершенствования, система замечает, что, если, допустим, человек зашел в комнату и выключил один из компьютеров кластера, у нее что-то начинает получаться хуже. И система делает для себя вывод, что следует ограничить доступ человека в компьютерный зал и запирает дверь. Я упрощаю ситуацию, но принцип выхода системы из-под контроля вы уловили. В будущем, практически наверняка, возникнут ветви искусcтвенного интеллекта, которые будут вредоносными для человека. Один из способов этому противостоять — создавать специальные нейронные сети, которые будут следить за потенциально вредоносным поведением других сетей и таким образом держать баланс. Есть и другой вариант, чтобы угнаться за ними, — это создать некий интерфейс между человеческим мозгом и искусcтвенным интеллектом и таким образом обмениваться вычислениями, и часть человеческой жизни будет происходить за пределами мозга. Человек в таком случае станет не сильнее, но, во всяком случае, не слабее машины. Скорее всего будущее за такими гибридными системами.
Получеловек-полуробот? Почти как у Айзека Азимова…
Если удастся все 20 миллиардов наших нейронов вместе с триллионами синапсов как-нибудь считать, то дальше возможности расширятся еще больше. «Перепрошивка» сознания в другое тело, сосуществование сразу в нескольких телах... Возможно, будет и так. Фантасты много чего придумали и предугадали.
Какой из последних фантастических фильмов близок к реальности?
«Из машины». Прекрасная история о том, как искусственный интеллект в конечном счете может обмануть человека. Машина настолько изящно в себя влюбила этого инженера, доказав, что она фактически живая. Современные unsupervised machine learning-системы действительно фантастические! Они ничего не знают о предмете, но в результате своей работы начинают понимать этот мир. Сейчас, если во входящем сигнале есть какая-то закономерность, они учатся эту закономерность понимать. У машины есть так называемое пространство Z — «пространство всех смыслов». Разработчики называют его «священным Граалем», поскольку машина создает это «пространство всех смыслов», ничего не зная о предмете. В частности, в нее можно запрограммировать какие-то предложения на японском языке, и она в итоге начнет сама на нем разговаривать, не зная ни грамматики, ни иероглифов. Примерно так устроена вторая версия системы AlphaGo. Вторая версия знала только правила игры и потом начала играть сама с собой и научилась играть так, что выиграла со счетом 100:0 у своей первой версии, которая выиграла у чемпиона мира. Это была революция, переломный момент, важнейшая веха в развитии искусственного интеллекта. Количество возможных потенциальных партий в го превышает количество атомов во Вселенной — это очень сложная игра.
Наш традиционный вопрос: три места, где вы не были, но очень хотели бы побывать?
В Южной Америке — пока не довелось, надо обязательно побывать. В каких-то удаленных краях, где-нибудь в горах Непала. На дне океана, например. Мой друг Карл Карлсон спустился в Марианскую впадину — это стало возможно с изобретением особых сверхпрочных материалов лишь в 2014 году (через 45 лет после полета человека на Луну), хотя, нет, в Марианскую впадину не хотел бы. Слишком много еще не сделано здесь, на Земле!
